Такуан из Кото - Чжун Рю

– Так меня здесь и не было, – не растерялся Цунь Гуан. – Повелитель только сейчас меня вызвал. Сказал на посту тебя сменить, брат Лось. Знает повелитель, как тебе драки хочется. А брата Оленя ты не можешь одного с монахом оставить. Вот и прислал меня!

Обрадованный оборотень-лось не заставил себя ждать. Он перехватил топор и с рёвом бросился из сторожки на помощь собратьям. Дверь захлопнулась за ним, и Цунь Гуан остался наедине с оборотнем-оленем.

Тот в россказни Цунь Гуана не поверил, но не успел тому возразить, прежде чем обманутый брат Лось принял слова лжебрата Обезьяны за родниковую воду.

Но когда оборотень-лось выскочил наружу, его собрат-олень сказал Цунь Гуану такие слова:

– Лжёшь ты всё, брат Обезьяна! Да и не брат ты мне! Про тебя это нам брат Летучая Лисица говорил!

И оборотень-олень бросился на Цунь Гуана. Тот увернулся и перескочил на другую половину сторожки. Оборотень прыгнул следом и зацепился своими ветвистыми рогами за толстую балку, разделявшую потолок сторожки на две части. От неожиданности он выпустил сковороду из лап, и она упала прямо ему на ногу, пребольно ударив по копыту.

Оборотень скорчился от боли и повис на рогах. Он схватился за рога, пытаясь выдрать их из стены, но копыта, что были у него вместо пальцев, соскальзывали с гладких рогов.

Цунь Гуан же воспользовался этой удачей. Он взмахнул посохом и так приложил оборотня-оленя, что рога у того оторвались от головы, а голова – от рогов. Рога остались торчать из балки, а сам оборотень-олень отлетел к печи и повалился там без чувств.

Довольный победой, Цунь Гуан развязал монаха и освободил тому рот. Сонциан поспешил к оборотню и положил тому руку на лоб. Монах принялся читать камишутту, и оленьи черты стали у оборотня пропадать. Он всё больше походил на одного из охотников.

Охотник открыл глаза и уставился на монаха.

– Спаси нас! – взмолился он. – Прогони бесов!

– Прогнать их я не могу, – ответствовал ему монах.

Золотой обод лежал в мешке у Дзаэмона, а без него разбушевавшихся бесов уничтожить было невозможно.

Однако слова из камишутты заставили беса спрятаться на самую глубину охотничьей души. Сонциан сообразил, что следует делать.

– Запоминай священные слова и повторяй их на триста раз, – сказал он охотнику и стал того учить священной восьмой камишутте.

Нет лучшей подмоги, чем смертная опасность, гласит старая пословица. Потому охотник проглотил учение Сонциана в одно мгновение и зашептал священные слова. Бес внутри него съёжился до размеров макового семечка и потерял всякую над охотником власть.

– Слава богине Запада, ты теперь свободен! – сказал Сонциан и сотворил молитву.

– Пора бежать нам! – оборвал его Цунь Гуан.

– А как же остальные? – спросил охотник. – Неужто нельзя их спасти никак?

Цунь Гуан приоткрыл дверь и выглянул в щёлочку.

Схватка там продолжалась без перевеса в каждую из сторон.

Чжу Люцзы всё никак не мог зацепить ни одного из оборотней-барсуков, а оборотни-опоссумы не могли одолеть Дзаэмона. Оборотень-лось метался взад-вперёд по дворам, никому не в силах помочь.

Оборотней надо было отвлечь, и Цунь Гуан сообразил, что нужно сделать. Он отодвинул заслонку печной трубы.

– Кричи сюда мишуру свою, – сказал он Сонциану.

Монах набрал грудью побольше воздуха и принялся нараспев читать камишутту прямо в покрытую копотью трубу.

Сложенная из плотно сдвинутых камней печь задрожала от монашеского голоса, который, пройдя сквозь трубу, стал таким громким, что до края леса его теперь было слышно.

Оборотни при звуках камишутты схватились за головы и упали на землю.

Дзаэмон с Люцзы повернулись в сторону колдуна, который понял, что его слуги ни на что больше не годны.

– Меня вам не взять! – крикнул он своим противникам и поднёс трубку ко рту.

Вдохнув накопившийся в трубке дым, колдун прочёл заклинание и выдул клубящую струю прямо в глаза Люцзы и Дзаэмону.

Когда дым рассеялся, колдуна нигде не было видно.

– Сбежал, – огорчённо сказал Люцзы, опуская палицу. – Ну хоть оборотней изловили. Сейчас пристукнем их!

– Подожди, уважаемый! – крикнул ему с порога сторожки охотник, который благодаря Сонциану освободился от бесовской власти. – Это братья мои, охотники! Пусть монах их освободит.

Тогда Люцзы с Дзаэмоном повязали оборотней крепкой верёвкой, после чего Сонциан обошёл каждого и с помощью камишутты освободил их от власти бесов, сидевших у охотников внутри.

Затем Сонциан обучил охотников защитным словам. Теперь он знал, что для защиты от бесов никакого амулета не нужно было. Что с помощью священной камишутты всякий, даже мирянин, мог усмирить бесов, если те им попытаются овладеть.

Друзья решили заночевать с охотниками в сторожке. Плотно поужинав, все улеглись спать. Каждому из них приснился вещий сон.

Монаху по имени Сонциан вновь явилась богиня Запада. Она простёрлась над ним и промолвила такие слова:

– Благодарю тебя, монах с Парчовой горы. Никакие невзгоды и препятствия тебя не остановили. Добыл ты и моё изумрудное ожерелье, и золотой посох теперь у тебя.

– Спасибо тебе, всемудрая Сиваньму! – ответил польщённый монах. – Но в посохе не было и частицы Яньвана. Сидела там куница только одна.

– Нашёл ли ты гребень? – спросила его Сиваньму.

– Нет, но полагаю, – ответил Сонциан, – что искать его нужно в тайнике. Свиток волшебный на него мне указал.

И монах протянул богине свиток. Та внимательно его проглядела и сказала так:

– Пусть твои друзья за гребнем отправятся. А к тебе у меня теперь иное поручение.

Монах смиренно склонился перед богиней.

– Открылась тебе настоящая тайна восьмой камишутты, – сказала Сиваньму. – Возвращайся в монастырь и там обучи всех своих братьев, как следует камишутту восьмую читать. А они пусть мирянам это знание передадут. Так все люди от бесов оборониться смогут. Тогда вернётся покой в Срединный мир.

Так молвила богиня Запада и пропала. А монаху больше никаких снов до самого утра не снилось.

Странствующего воина по имени Ван Чжу Люцзы богиня Запада тоже навестила. Сиваньму и Люцзы знакомы были ещё в ту пору, когда нос у странствующего воина выглядел самым обыкновенным образом. Потому богиня Запада поведала Люцзы всё о своих планах без утайки.

– Отправляйся со своими друзьями к Молчаливому морю, где Яньван свой гребень спрятал. Тогда мы с тобой вызволим властелина Донной Страны.

Чжу Люцзы, который крепко соскучился и по своему черноволосому другу, и по другим небожителям, принял план Сиваньму близко к сердцу. Он распрощался с ней, а затем продолжил свой сон. До самого утра ему снились разнообразные мясные закуски и сладкие десерты.

Монаху по имени Дзаэмон приснилась прекрасная Цинь Бао, которой он давно отдал своё сердце.

– Где же тебя искать мне? – спросил он. Обет молчания на сны не распространялся.

– Совсем скоро мы увидимся, – прошептала ему Цинь Бао и нежно прижалась к нему, положив голову на плечо.

Дзаэмон обнял свою возлюбленную и не выпускал её из объятий до самого утра – пока не оказалось, что та покрыта белой как снег шерстью. Волк смиренно вытерпел объятия Дзаэмона и, как только монах проснулся, ушёл на улицу к своему серому собрату.

Сны Такуана, которого спутники теперь прозывали Цунь Гуаном, были наполнены драками и погонями. Буйный нрав небесной куницы переплёлся с хитрым умом самого Такуана так, что тот до самого утра гонялся за оборотнями по черепичным крышам старого города.

Какие приключения ждали посланников богини Запада на пути к тайнику Яньвана? Что ожидало их внутри? Удалось ли богине Запада осуществить свои планы и освободить своего возлюбленного? Как Дзаэмон Соги и прекрасная Цинь Бао нашли друг друга? Куда скрылся злобный колдун Бинь Лю? И чем закончились странствия Такуана, который получил вместе с хвостом ещё и новое имя?